Вовка Чайка

это было три года тому назад.
мы с моим другом — Митянькой, как водится, путешествовали на лыжиках
по Приполярному Уралу, вдвоём. путешествие наше подходило уже к концу —
оставалось пройти каких-нибудь семьдесят километров до твёрдой цивилизации.
в качестве «цивилизации» в этот раз выступала дорога, на которой можно было бы
словить попутку до настоящего города, и потом уже из него — поезда домой.
цивилизация, это всегда — порог дома, когда к ней выходишь из дикой природы.
и если в дикой природе человеческих дорог попросту — нет, то по мере
приближения к любой цивилизации они неизменно появляются — сначала плохонькие,
потом получше, и в конце концов, превращаются в автомобильные или железные.
так было и на этот раз.

где-то километров за шестьдесят-семьдесят до предполагаемой цивилизации
мы вышли к изрядно занесённой лыжне на реке.
лыжня эта была совсем «никакой» — не утоптанной (т.е. не "набитой"), с широкими
следами от лыж (явно шёл охотник, и лишь один), и, хоть относительно свежей
(дня два-три), но совершенно теряющейся на выдувных поворотах реки —
и происходящая погода принимала в этом её исчезании яростное участие.
но тот, кто хотя бы раз ходил по снежной целине, наверняка знает, что лыжня —
всегда и любая!, это — Лыжня, это Дорога, это — сЪэкономленные силы, это — скорость...

и дальше уже мы целых два дня честно держались за эту ниточку лыжни, протянутую
к нам через снега цивилизацией. а утром третьего дня вышли и к самой «цивилизации».
выглядело это примерно так — наша заветная, многажды теряемая и многажды плюс
один обретаемая, лыжня упёрлась в небольшой домушко посреди леса и... всё.
то есть, вообще — всё, дальше — ни-ни, дальше лыжни не было. совсем.
дальше и вокруг тянулись только белые бесконечные девственнонетоптанные сугробы.
кто не знает — объясню, что в этом удивительного — там зима устроена так,
что человек не может пройти по лесу, не оставив следов хотя бы месяца на два.
поэтому окружающие девственные сугробы недвусмысленно намекнули нам с Митьком
о том, что «смены не будет» и «цивилизация», «о которой так долго говорили
большевики», непосредственно перед нами, в виде небольшого невзрачного домишки,
из трубы которого спокойно поднимался дымок...

сказать, что мы были удивлены — значит, не сказать ничего —
только одному великому Гоголю удалось более или менее точно описать
аналогичную немую сцену, разыгравшуюся посреди бескрайнего уральского леса.
но занавеса мы не дождались, поэтому посоветовавшись взглядами,
бесстрашно постучались в дверь избушки. дверь открылась очень не сразу, и
последовавшая за этим сцена, пусть и не совсем немая, думаю, так же была бы
достойна пера великого писателя, ведь, если мы с Митьком не встречали людей
всего около трёх недель, то единственный обитатель лесного домика последнего
человека видел больше чем полгода назад...

Вовка Чайка — таковы имя и фамилия этого лесного человека.
о чём мы говорили с ним в течении последующих трёх-четырёх(?)-пяти(??) часов,
воспроизвести довольно затруднительно, хотя бы потому, что болтали мы без умолку обо всём и вся,
вдобавок перепрыгивая «с пятого на десятое» и не утруждаясь договаривать до точки.
как всегда, словами больше всего запомнились цифры — Вовка живёт в этом домике
один, и уже шестнадцать лет, и — круглый год, это — его Дом, построенный им самим.
до ближайшей цивилизации, а это — просто дорога, от его домика — пятнадцать
километров, и ещё по этой дороге — километров десять до первого постоянного
жилья человеков. на реке, где мы впервые вышли на его лыжню, он охотился, и
завалил там лося. половину лосиной туши он схоронил там же недалеко —
в избушке-зимовке, а другую половину (а это килограмм семьдесят...) Вовка притащил
на волокуше домой (то-то лыжня местами была совершенно разбитая...).
Вовке шестьдесят лет. ... просто — шестьдесят лет от роду. ;) тридцать из которых,
он прожил один в лесу. ... просто — один в лесу. ... просто — тридцать лет ... :)
...
вобщем, болтали мы без умолку. много о чём...
в тех краях, девять месяцев в году — зима, и по месяцу — весна, осень и лето.
в тех краях, летом бывают люди, и немало (рыбаки, охотники, туристы),
а зимой не бывает совсем — мы были первыми за всё время, пока.
в тех краях, нет населённых пунктов — посёлков или деревень, а до ближайшего
на карте города — сто километров по той же дороге.
в тех краях, жить трудно, а  одному, в лесу, круглый год... — просто невозможно.
и мы с Митянькой всё это отлично знали и понимали, когда оживлённо беседовали
с абсолютно нормальным, самодостаточным, счастливым, интересным и
совсем неглупым человеком — с Вовкой Чайкой.
о чём? да обо всём на свете — о жизни, о политике, о природе, об истории
края, о его будущем, о разных людях и приключениях, о быте, и опять —
о жизни и политике... пять часов кряду, и — обо всём.
обо всём, о чём говорят попутчики, которых случайно свела судьба,
обо всём, о чём говорят неравнодушные соскучившиеся по общению люди,
обо всём, о чём говорят «на кухнях» друзья,
обо всём, о чём говорят, например, тут — в жж. ;)

и сейчас, сталкиваясь тут в жж, с какими-нибудь разглагольствованиями иных
на тему — человеков, человеческих и «общечеловеческих» ценностей, прошлого и
будущего и проч. — мне часто невольно вспоминается тот длинный наш разговор
в избушке посреди заснеженной уральской тайги с этим совершенно необыкновенным
человеком — простым, и в то же время, оччень непростым, опровергнувшим и
опровергающим для меня (хотя бы просто самим фактом своего существования)
огромное количество иных «человеческих ценностей» и представлений о них.
«люди очень разные» — вот единственный ключ к пониманию любого человека

а знаете, что нас с Митьком больше всего поразило в Вовке Чайке?
ну, может быть и не больше всего, но то, что мы с ним чаще всего (случайно?)
вспоминаем,  заговорив невзначай о Вовке? — это то, что
Вовка Чайка — единственный встреченный нами тамошний человек ни в словах,
ни в глазах, которого даже тенью на миг не промелькнуло вопроса:
«а что вы тут, ребята, делаете? какой чёрт занёс вас в такую глухомань?
зачем вам всё это надо?» и т.д и т.п. (с вариациями;). он — единственный!
а мы — были для него... понятными. он сразу почувствовал:
мы пришли сюда — за природой, точнее — к Природе...
просто, немного пожить на Её краешке... вежливо и аккуратно.
а он жил там — постоянно. и — через — Природу мы и понимали друг друга.
это трудно объяснить... особенно горожанам.
в городах нет природы.
но то — уже совсем другая история...

а это сам Вовка Чайка: